Беллетрист библиотека. книги

Online Since April, 2001


КАТАЛОГ

 

Евгений Петрович КАРНОВИЧ (1824 — 1885)

Известный в XIX веке историк и писатель Евгений Петрович Карнович родился в семье богатого помещика, принадлежащего к старинному дворянскому роду. Превосходное домашнее образование предопределило его глубокие и разносторонние научные и литературные интересы. В 1844 г. Карнович окончил Педагогический институт в Петербурге. Отец не оставил ему наследства, но дядя завещал племяннику значительное состояние. Однако молодой Карнович дал своим крестьянам вольную и, оставшись без средств к существованию, пошёл служить: преподавал греческий язык в тульской гимназии, историю и статистику в калужской гимназии, затем более 10 лет служил в Вильно. В 1859 г. вышел в отставку, поселился в Петербурге и целиком отдался литературной деятельности. Первые шаги на этом поприще он сделал значительно раньше, в пору своей службы в провинции. Ещё в 1845 г. он опубликовал переводы с древнегреческого знаменитых комедий Аристофана – «Облака» и «Лисистрата». Тогда же появились в журналах и стихи Карновича.

Он печатался в лучших российских газетах и журналах. И везде был «желанным сотрудником», ибо славился редкостной добросовестностью, живо откликался на спешные просьбы редакций, быстро доставлял превосходные статьи на самые разные литературные и научные темы.

Его демократические убеждения находили выражение в научно-публицистических статьях. Например, в 1858 г., в разгар подготовки крестьянской реформы, Карнович поместил у Некрасова в «Современнике» цикл статей по истории крепостного права. А несколько позднее основал еженедельник «Мировой посредник», призванный практически содействовать крестьянской реформе. Глубоким демократизмом были проникнуты и его статистические очерки, и статьи по национальному вопросу, и правоведческие труды, направленные на утверждение прогрессивных судебных реформ 60-х гг. и выработку правосознания в русском обществе. Не избегал он и полемики, особенно если речь шла о насущных общественных потребностях.

Наиболее значительная часть литературного наследия Карновича относится к истории и исторической публицистике. Опираясь на собственные архивные изыскания (включая и изучение частных фамильных архивов), Карнович-историк стремился воссоздать подлинную картину русского общества XVIII века во всей его полноте, яркости и пестроте. Быть может, этот век привлекал его своими поразительными контрастами, о которых образно и проницательно писал Юрий Давыдов: «Время пахло кровью и розовой водой, соусом из оленьих языков и пороховым дымом, сафьяновыми переплётами и сыромятным батожьем».

В своих замечательных по богатству собранного материала исторических очерках Карнович создавал достоверный образ XVIII столетия. Придворный и домашний быт, аристократия и чиновничество, купечество и полиция, филантропия и почта, театр и библиотеки – всё это зримо представало в его очерках. Он изучал наиболее известные российские состояния, их источники и способы обогащения, реальные масштабы богатств. Он занимался и генеалогией русского титулованного дворянства, происхождением русских родовых фамилий.

Как исторический романист Карнович выступил в конце 1870-х гг. Сначала в журнале «Отечественные записки», затем отдельными изданиями начинают выходить его исторические романы и повести: «Самозванные дети», 1878 (из времени императрицы Екатерины II), «Любовь и корона», 1879 (царствование Анны Иоанновны и регенство Анны Леопольдовны), «Мальтийские рыцари в России», 1878 (из времен императора Павла I), «На высоте и на доле» (царевна Софья), «Придворное кружево», 1885, «Пагуба» (посмертное издание 1887 г.) и др.

Исторические романы Карновича пользовались немалым успехом у читающей русской публики, не раз переиздавались, а в 1909 г. вышло Собрание сочинений писателя в 10 томах.

Критика того времени относилась к историку-романисту чрезмерно сурово. К слову сказать, такова же была участь современных Карновичу известнейших исторических беллетристов – графа Е.А. Салиаса, Всеволода Соловьёва, Д.Л. Мордовцева. Его иронически сравнивали с Вальтером Скоттом, упрекали в историческом невежестве и даже в том, что он цитирует, например, письма из «Сборников русского императорского исторического общества». Но главный упрек сводился к тому, что в своих исторических романах он не касается «действительных язв тогдашней русской жизни, подвигов Салтычихи и т. п....», а переделывает какую-то «ужасную чепуху» из «Ундольфских таинств» или погружается в дворцовые интриги или альковные тайны царствовавших во времена оные особ...

В таких суждениях о творчестве Карновича явственно проглядывала тенденциозность современной писателю народнической критики. Больше оснований для упреков имели те из критиков, которые отмечали в романах Карновича «недостаток художественности». Однако прошедший после его смерти век заставляет по-иному взглянуть на, казалось бы, бесспорные оценки.

В исторической беллетристике прошлого века художественный образ ставился выше реального исторического факта. Карнович же в своих романах целиком опирался на исторический факт, причём давал его в чистой достоверности, документальности, и эта документальность (своего рода протокольность) составляет определяющую черту его творчества. Превосходный знаток прошедшей эпохи, он избирал в качестве сюжетов своих романов такие эпизоды истории, которые не нуждались в какой-либо драматизации, литературном обострении, ибо реальная историческая жизнь, воссоздаваемая романистом, драматичнее любого вымысла. Именно об этом писал Ф.М. Достоевский: «Действительно, проследите иной, даже и не такой яркий факт действительной жизни, – и если только Вы в силах и имеете глаз, то найдёте в нём глубину, какой нет у Шекспира».

Жанр, в котором работал историк-романист, следовало бы определить как документальный исторический роман. В его основе всегда лежит документ, в котором запечатлена живая историческая реальность. В этом документе уже заключена динамичная фабула и даже структура романа. Отступления же от фабулы в романах Карновича также представляют собой документальные вставки, создающие исторический фон. Характеры персонажей, их биографии строго опираются на документальные источники и почти никогда не выходят за их рамки. Основу диалогов составляют письма, мемуары, протоколы допросов, любые иные документальные свидетельства. Таким образом, документальный исторический факт безраздельно господствует в романе Карновича, и именно в нем коренится художественная достоверность произведения.

В. Смолкин

 

Карнович "Родовые прозвания и титулы в России". Карнович "Пагуба". Карнович "Мальтийские рыцари в России". Карнович "Любовь и корона".

 

ИНДЕКС: Беллетрист представляет

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

 

вверх

 

 


Вернуться на главную страницу БЕЛЛЕТРИСТ библиотеки