Беллетрист библиотека. книги

Online Since April, 2001


КАТАЛОГ

 

Маргерит ЮРСЕНАР (Marguerite Yourcenar, наст. имя Маргерит Крайянкур, 1903—1987)

Маргерит ЮрсенарЗанятая постоянным философским поиском, энциклопедически образованная Маргерит Юрсенар совсем не случайно стала первой во Франции женщиной-академиком: её творчество, вскормленное многовековой культурой, действительно академично – если расценивать академизм по высшему счёту, как поддержание связующей времена традиции.

Маргерит Юрсенар категорически не принимала идеи отказа от старых ценностей – напротив, старалась снова и снова утверждать их, провозглашая сверхценность этической и эстетической традиции. Зато у неё полностью отсутствует личностное, автобиографическое начало, повествование «от себя» или от первого лица, имеющего хотя бы самое отдаленное сходство с авторским, – от лица женщины, обитающей в данное время и в данном месте. Кажется даже, что нет ничего, менее привлекающего писательские интересы Юрсенар, нежели собственная судьба, и что она совершенно намеренно, и притом упорно, исключала из своих текстов всякий непосредственный жизненный опыт, всякое исторически и культурно не опосредованное наблюдение. Пролистав страницы её прозы, мы можем увидеть, с каким постоянством действует этот «принцип исключения». Что касается времени, то «день нынешний» представлен однажды: роман «Монета мечты» (1934) описывает фашистскую Италию – а впрочем, тут тоже есть временная дистанция, хотя бы небольшая, в несколько лет. В остальных же произведениях временной разрыв существенней: действие первого романа, «Алексис, или Трактат о тщетном противоборстве» (1929), происходит в Австро-Венгрии накануне первой мировой войны. «Восточные новеллы» (1938) переносят читателя в Грецию периода раннего христианства, «Воспоминания Адриана» (1951) – в античный Рим, «Философский камень» (1968) – в эпоху Ренессанса. Ту же любопытную специфику имеет и обширнейшая география её книг: Америка, где писательница провела большую часть жизни, не показана совсем, Франция, где она жила в юности, возникает в эпизоде «Философского камня», и только Бельгия, в которой прошло её раннее детство, посвящена целая книга – «Северные архивы», описывающая историю страны начиная с 1900-х годов, то есть со времени рождения автора, и далее... назад в глубь веков, к тем временам, когда земля эта еще звалась Фландрией. Наконец, женский взгляд исключён полностью: герои её романов – мужчины, и глазами мужчин даётся всё происходящее.

И всё же личность автора, личный опыт, если не «жизненный» и не «житейский», то интеллектуальный, духовный и эстетический, – так или иначе присутствуют в его произведениях. Пусть это присутствие скрыто, зашифровано – как зашифрована в анаграмме Yourcenar родовая фамилия Сгеуапсоur, – оно не становится оттого менее значимым и, в конечном счете, менее проявленным.

Личность Маргерит Юрсенар, гуманистки и просветительницы, выявилась в её книгах вполне отчетливо. И ответы на знаменитую «Анкету» Марселя Пруста (опубликованные в «Ливр де Франс» в 1964 г.) лишь подтвердили читателю то, что уже было сказано в прославившем автора романе «Воспоминания Адриана» – первом, который в полной мере продемонстрировал и масштаб дара, и уровень мышления.

«В какой стране вы хотели бы жить?» – «В той, где царят разум, простота, доброта, справедливость»... Эта священная для писательницы формула повторится ещё и ещё – как своеобразный лейтмотив. «Ваше представление о счастье?» – «Разум, простота, доброта, справедливость». – «Качества, которые вы более всего цените в мужчине?» – «Разум, простота, доброта, любовь к справедливости», – «...в женщине?», «...в наших друзьях?» – «Разум, простота, доброта, любовь к справедливости»... Остальные ответы звучат вариациями на ту же настойчиво проводимую тему: «Какие ошибки вы прощаете легче всего?» – «Те, которые вредят лишь тому, кто их совершает». - «Ваши любимые исторические персонажи, политические деятели?» – «Все те, кто трудится, или трудился, ради улучшения человеческого удела...» – «Высшая форма доблести?» – «Твердая решимость быть полезным».

Эта решимость одушевляет Адриана – любимого героя Маргерит Юрсенар. Книгу о нём писательница задумала ещё в юности: первый творческий импульс возник, когда она, 20-летней, побывала на развалинах знаменитой «виллы Адриана» и ощутила желание заставить древние камни говорить. Пристальное изучение эпохи открыло, сколь незауряден и значителен был этот римский император, повелевший во II веке н. э. выбить на монетах слова «Гуманность. Счастье. Свобода». Философ и поэт, поклонник красоты и ученый, просветитель и миротворец – словом, «универсальный человек», далекий предтеча Ренессанса, он объявил своей целью благо личности, возродил в Риме ещё живую тогда, но уже клонившуюся к закату эллинскую культуру, не дал угаснуть традиции и сохранил те ценности, которые, много веков спустя, были снова пробуждены к жизни итальянскими гуманистами... Возможно, молодую писательницу повергли в робость масштабы этой фигуры? Как бы то ни было, она отложила исполнение замысла, обратясь к персонажам, не требующим столь высокого уровня осмысления, - таким, как Алексис, молодой человек, проходящий школу воспитания чувств, или воинствующая анархистка Марсель, которая борется против действительности, когда другие не смеют («Монета мечты»).

К Адриану Юрсенар вернулась лишь после войны – по мотивам, как она сама говорила, политического характера. Это было время больших ожиданий: победа над фашизмом – режимом и идеологией – казалась окончательной, а мир, на сохранение которого направлены были усилия народов и государств, надежным и прочным. И в герое старых набросков писательница увидела вдруг образ не только почти идеальный, но притом идеально соответствующий устремлениям её эпохи. Властитель, положивший конец завоевательной политике империи, развивавший ремесла и науки, искусство и торговлю, – он мог быть предъявлен современности в качестве примера того, как надобно «трудиться, чтобы улучшить человеческий удел».

Этим, конечно, произведение Юрсенар не исчерпывается: в нём заключено множество смыслов, мыслей и тем. Пожалуй, наиболее существенная среди них – любимейшая мысль писательницы о богоравности человека. Император Адриан Август был, в отличие от предшественников, обожествлён ещё при жизни; но для автора его «мемуаров» важно, разумеется, не официальное признание, не культ, а концепция и чувство. Адриан считает и чувствует себя богоравным потому, что последовательно реализует идею homo sapiens: человека разумного, справедливого, великодушного, свободного и ответственного, занятого упорным, беспрерывным самосовершенствованием, выявляющим безграничные возможности личности – духовные, интеллектуальные, творческие. Иначе говоря, он сознательно «становится богом», и такая возможность, утверждает Юрсенар, открыта, потенциально, для каждого. Конечно, воплощение её стоит большого труда, длительных и непрестанных усилий; но тем не менее человек может, если захочет, стать «богом» – единственным богом, реально существующим на земле...

«Воспоминания Адриана» поражают. Не только уровнем мысли, не только нравственной силой автора: может быть, самое поразительное в романе – это несомненность явленного величия, подлинная и бесспорная богоравность героя. И ещё – широкое, как говорят музыканты, «бесконечное» дыхание, позволяющее голосу рассказчика литься плавно, свободно и мощно, словно бы без усилий набирая высоту...

Во втором послевоенном романе – «Философский камень» – ритм, напротив, нервный и неровный, дыхание сбито, голос то и дело срывается на крик или хрип. Различие отнюдь не случайное. «Заканчивая «Воспоминания Адриана», я воображала, что человеческое существо можно привести в порядок, – объясняла Маргерит Юрсенар. – 15 лет спустя, когда я писала «Философский камень», эта надежда меня уже оставила». Радужные послевоенные иллюзии исчезли, как утренний туман. Самая кровавая в истории бойня не стала тем уроком, который в конце концов научил бы людей уму-разуму, наоборот, миром овладело ещё большее безумие – ядерное, теперь уже реально угрожающее всей планете. В таких исторических и духовных условиях концепция богоравности человека утрачивала значение актуальной и открытой возможности, отодвигаясь в идеальную мечтательную даль; и чтобы она вовсе там не истаяла, писательнице надо было приложить немало стараний. Духовный эквивалент своей эпохе она нашла в позднем Ренессансе, когда гуманистическое мировоззрение переживало глубокий кризис: «венец творения» снова – в который уж раз – обернулся «квинтэссенцией праха».

Герой романа, философ, алхимик и врач Зенон, жизнь посвятил поискам знания – за что был объявлен еретиком и поставлен вне закона. Вынужденный скрываться, носить чужое имя, он всё время находится под угрозой разоблачения, тюрьмы, казни – но не это терзает его постоянной тревогой и болью. Куда страшнее, что едва ли не безрезультатным оказался сам поиск: многому научившись, многое узнав и ещё больше осмыслив, Зенон не обрел главного – философского камня истины.

Название романа «L’oeuvre au noir» буквально переводится как «Черное деяние» – что без специальных объяснений непонятно. Юрсенар имела в виду алхимический термин, обозначающий первую стадию Великого деяния, то есть извлечения философского камня: разложение, расщепление исходного вещества, возвращение его к первоначальному хаосу, из которого элементы и должны черпать субстанциональную силу, энергию для дальнейшей трансмутации. Эта стадия – самая трудная и опасная: предполагалось, что высвобожденный из праглубин хаос грозит невозвратной гибелью всему, что к нему прикасается, – и в первую очередь самому алхимику. Но без разрушения невозможен дальнейший путь: очистительный творческий огонь Черного деяния сжигает косную структуру материи, оставляя лишь то, что способно развиться, преобразоваться, подняться на новый уровень. А преобразуя вещество, алхимик в то же время пересоздает и себя: в метафизическом смысле поиск философского камня есть поиск идеальной сущности человека, которого Господь сотворил по образу своему и подобию. И первая стадия этого Великого деяния есть разрушение тесных оков, в которых заключен дух, оков страха, внутренней несвободы, косных догм, отживших представлений, эгоистических привязанностей и страстей – избавление от всего того, что мешает божественной сути проявиться. Избавление безусловно необходимое – и столь же безусловно опасное, ибо вместе с оковами духа рушатся в первобытный хаос и его опоры – представления о добре и зле, и единственным вожатым в поиске истины оказывается творческий импульс.

Только поняв этот метафизический смысл превратностей Черной стадии, мы можем понять и отчасти оправдать нравственную глухоту, даже жестокость молодого Зенона – врача, коему изучить болезнь важнее, нежели вылечить больного, изобретателя, интересующегося ткацким станком более, чем ткачами, из-за него лишившимися работы, и тайнами «греческого огня» – более, чем солдатами, которые от него погибнут...

Внимательный читатель, конечно, сразу узнает здесь оформленную старинными реалиями актуальнейшую проблему – ответственности учёного за то, как мир использует его открытия. Эту проблематику Юрсенар включает в роман как бесспорно существенную, но всё же побочную. Или, вернее сказать, частную: поскольку она входит составляющей частью в основную тему – преобразования человека, его самосотворения. Ведь только совершенный, богоравный человек и может разрешить все встающие перед человечеством задачи; и лишь когда Зенон осознает, что философским камнем алхимика является он сам, когда ему в полной мере открывается эта сокровенная, единственная и всеобъемлющая цель поиска – лишь тогда Великое деяние становится подлинно великим.

Однако возможно ли его осуществление: пресуществление человеческой природы? В «Воспоминаниях Адриана» ответом было четкое «да» – римлянин своей цели достиг. А в «Философском камне» ответ двоится: все то же «да», утвержденное в теории, спорит с реальной практикой Зенона, всей жизни которого достало лишь на первую, Черную стадию.

И всё равно человек должен, обязан продолжать попытки, культивируя себя, цивилизуя мир и расширяя, хоть ненамного, границы владений разума. Маргерит Юрсенар своих попыток не оставляла – занимаясь, помимо художественного творчества, и чистым просветительством. Она переводила античную лирику и негритянские спиричуэле, составляла поэтические антологии от древности до наших дней, издавала сборники, открывала читателю новые имена и незнакомые ценности, настойчиво строила мосты между временами и народами – словом, трудилась, преисполненная «твердой решимости быть полезной».

Е. Злобина, 1993

 

М. Юрсенар "Философский камень". Юрсенар "Избранное".

Книги Маргерит Юрсенар сегодня в библиотеке

 

ИНДЕКС: Беллетрист представляет

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

 

вверх

 

 


Вернуться на главную страницу БЕЛЛЕТРИСТ библиотеки