Николай Иванович КОСТОМАРОВ (1817—1885)

Николай Костомаров родился 4 мая 1817 г. В 1833 г. стал студентом историко-филологического факультета Харьковского университета. Следовательно, желание отдать силы занятиям историей и литературой проявилось у него уже в ранней молодости. Вскоре оно утвердится в сознании убеждением в своем призвании.

Отец будущего историка, Иван Петрович Костомаров, происходил из старинного дворянского рода. Служил под началом А.В. Суворова, затем вышел в отставку. Приверженец идей просветителей XVIII века, он ни во что ставил дворянское достоинство и терпеть не мог тех, в ком замечал хотя бы тень щегольства своим происхождением и званием. Не пожелав родниться с дворянскими фамилиями, уже в пожилых летах, задумавши жениться, он избрал крестьянскую девочку и отправил её в Москву для воспитания в частное заведение с тем, чтобы впоследствии она стала его женой. Татьяна Петровна действительно стала его супругой и матерью единственного сына.

Мальчик родился в имении отца, в слободке Юрасовке, в так называемой Слободской Украине. Произошло это накануне официального оформления брака родителей и, согласно закону, первые десять лет жизни, вплоть до кончины отца, Николай Иванович считался крепостным.

Детство Костомарова прошло в Юрасовке. Первые жизненные впечатления – от живописной природы, явлений социальной и культурной жизни – обусловили мироощущение и во многом предопределили направленность в дальнейшем творчества ученого. Костомаров непосредственно приобщался к народной культуре русских и украинцев, наблюдал своеобразие её проявлений и в то же время исконное содружество этих славянских народов. Вероятно, уже тогда у мальчика, не по годам склонного к самостоятельным размышлениям, формировались и первичные, говоря современным языком, экологические представления о взаимодействии природы и общества, влиянии природных особенностей на образ жизни народа и воплощении этого в памятниках культуры, в языке. Позднее Костомаров возьмет в обычай знакомиться воочию с теми «историческими местами», о которых намерен писать. А деспотические черты крепостной неволи и само двусмысленное социальное положение мальчика предрасполагали к неприятию крепостничества, к чуткому усвоению преданий о «бунташном» XVII столетии, подавлении самодержавием народных вольностей (тематика противопоставления самодержавия и федеративного устройства и изучения деятельности народных вождей тех лет станет одной из сквозных в его творчестве).

Отец, нежно любя сына, сам занимался его воспитанием, согласуясь с учением Ж.Ж. Руссо. Отец мыслил в духе «вольтерьянского неверия». Мать же, напротив, утверждала его в традиционных православных убеждениях, и Костомаров оставался верным им до конца своих дней. В доме много читали русских классиков. Имя А.С. Пушкина с тех пор было для Николая Ивановича «священным всю жизнь». С детства Костомаров отличался «необыкновенно счастливой памятью» (что помогало ему сходу запоминать стихи, быстро овладевать иностранными языками).

Десяти лет отвёз его отец в московский пансион. Огромная Москва стала первым городским впечатлением Костомарова – до того он, не выезжая из деревни, не видел даже уездного города. Это тоже способствовало, можно думать, развитию воображения восприимчивого мальчика в историко-географическом направлении (в деревне он наделял группы деревьев и полянки, речные островки названиями далеких стран и островов – Бразилия, Борнео и др., это отложилось в памяти его до пожилого возраста). Да и поселились они в гостинице близ Кремля, ходили в театры – Большой и Малый; там он рыдал, видя знаменитого Мочалова в роли Фердинанда в драме И. Шиллера «Коварство и любовь».

В пансионе способного мальчика называли «enfant nairacnleux» («чудо-ребенок»). Однако уже летом жизнь его переменилась: отца убили лакеи, укравшие деньги, и продолжать образование пришлось в Воронеже, где Костомаров смог узнать образ жизни и уровень культуры значительного по тем временам губернского города.

В шестнадцать лет Костомаров становится студентом Харьковского университета. Здесь наибольшее влияние на него оказал даровитый молодой профессор всеобщей истории М.М. Лунин. Познакомился он и с молодым преподавателем статистики И.И. Срезневским (будущим знаменитым филологом-славистом и академиком), а жил в семье профессора русской истории П.П. Гулак-Артемовского – видного украинского писателя, обучая его сына истории. Юный Костомаров увлекается изучением украинской устной и письменной словесности, размышляет о возможности приложения методики зарубежных историков и философов, писавших о прошлом Западной Европы, к изучению явлений отечественной истории, прежде всего народной культуры.

Но Костомаров не сразу нашел свое призвание. По окончании университета он несколько месяцев служит в драгунском полку, стоявшем в Острогожске. Здесь, задумывая писать историю полка, впервые приобщается к изысканию архивных документов. Однако воинская служба его не увлекла, и с осени 1837 г. Костомаров продолжил занятия в Харьковском университете, а в 1839 г. слушал лекции в Московском университете по предметам, которые ныне мы называем литературоведением и фольклористикой. В конце 1830-х гг. Николай Иванович выступает с художественными произведениями на украинском языке под псевдонимом Иеремиа Галки.

В эти же годы Костомаров впитывает в себя обилие отечественной и зарубежной исторической, философской и социологической литературы, знакомится с многообразными памятниками прошлого, с методикой извлечения из них историко-культурной информации. Это предопределило поражавший впоследствии всех тематический и хронологический диапазон его трудов, быстроту их подготовки.

Уже тогда у него складывается представление о том, что история – это прежде всего история народа, а не государства, что духовная жизнь народа – не только памятники письменности, созданные в образованных верхах общества. Костомаров писал об этом периоде своих раздумий: «История сделалась для меня любимым до страсти предметом; читал много всякого рода исторических книг, вдумывался в науку и пришел к такому вопросу: отчего это во всех историях толкуют о выдающихся государственных деятелях, иногда о законах и учреждениях, но как будто пренебрегают жизнью народной массы? Бедный мужик, земледелец, труженик как будто не существует для истории; отчего история не говорит нам ничего о его быте, его духовной жизни, его чувствованиях, способе проявлений его радостей и печалей?» И пришел к убеждению, что история, как наука, обязана заниматься более народной жизнью, чем внешними событиями. Такое отступление от принятого в те годы понимания предмета истории (Костомаров называл его «старым предрассудком») привело к изменению представлений и о круге источников познания самой истории: «Скоро я пришел к убеждению, что историю нужно изучать не только по мертвым летописям и запискам, а и в живом народе». Прежние историки лишь «скользили по дворцам да армиям», нацией признавали одни привилегированные классы и никто не считал нужным знать, как говорит, чувствует, думает, живет простой народ.

Первая диссертация ученого называлась «О причинах и характере унии в Западной России» (1842). Но накануне диспута в Харьковском университете защита была отменена, так как и духовная, и светская цензура нашли недопустимыми приведение материала о поборах населения, безнравственности духовенства. Напечатанные экземпляры работы по распоряжению министра народного просвещения С.С. Уварова надлежало уничтожить. Диссертацию уже на другую тему – «Об историческом значении русской народной поэзии» – он защищает там же в январе 1844 г. Проблематика этой диссертации казалась малоприемлемой не только реакционной профессуре, но и людям передовой мысли: В.Г. Белинский не считал её тему «дельной». Костомаров с его широким и нестандартным подходом к источниковой базе исторической и других гуманитарных наук, опережал время, выступая предтечей источниковедческой мысли последующих десятилетий. И понятно, почему именно он позднее, в 1860-е гг., поставит вопрос об отношении истории к географии и этнографии, станет деятельным участником археологических съездов.

Ещё ранее ученого увлекла история Украины XVI и особенно XVII вв., взаимоотношения украинского и других народов при Богдане Хмельницком и последующих гетманах. Интересу к событиям народной жизни, к народному быту у него неизменно сопутствовала тяга к изображению ярких личностей. Костомаров первым стал серьезно изучать украинские летописи, памятники украинской публицистики XVII в.

Некоторое время Костомаров преподает историю в гимназии города Ровны. Там получает возможность детально ознакомиться с местностями, где происходили интересовавшие его исторические события, со старинными преданиями, с образом мысли и обычаями жителей. По пути в Ровно он остановился в Киеве, осматривал исторические «достопамятности» и свел близкое знакомство с местными знатоками истории и культуры из окружения М.А. Максимовича – ботаника, философа, этнографа, исследователя древних памятников словесности. Вскоре Николая Ивановича приглашают преподавать в средних учебных заведениях Киева, а с осени 1846 г. он начинает курс лекций по русской истории в Киевском университете.

Вместе с другими деятелями украинской культуры Костомаров вовлекается и в общественную сферу. В 1846 г. он становится одним из учредителей возникшего в Киеве Кирилло-Мефодиевского общества. Общество не только ставило перед собой просветительские задачи, но имело и противокрепостническую и противоцаристскую направленность. Костомаров писал позднее, что идея единения и освобождения «славянских народов в нашем воображении не ограничивалась уже сферою науки и поэзии». Федеративный строй представлялся членам Общества «как самое счастливое течение общественной жизни славянских наций», мыслилось «всеобщее уничтожение крепостного права и рабства, в каком бы то ни было виде», – «полнейшая свобода вероисповедания и национальностей и отвержение иезуитского правила об освящении средств целями».

Костомаров принадлежал к умеренному крылу Общества, защищавшему идеи национально-культурной автономии Украины, права украинцев на собственный язык и культуру. Написанная им на украинском языке «Книга бытия Украинского народа» отражает общественные взгляды автора, их оппозиционность по отношению к официальной идеологии. По форме она подражает Евангелию и написана примерно в таком стиле: «И Соломона, мудрейшего из всех людей, попустил Господь в великое безумие; а потому он это сделал, чтобы показать, что хоть какой будет умный, а как станет самодержавно править, то одуреет».

Арестованные по доносу члены Кирилло-Мефодиевского общества были обвинены в государственном преступлении. После года заключения в Петропавловской крепости Костомаров был отослан служить в Саратов с запрещением преподавать и печатать свои сочинения. (Более жестко, чем других покарали великого поэта Т.Г. Шевченко, и не столько за участие в кружке, сколько за нелегальные стихотворения: он был сослан рядовым в Оренбургский край без права писать и рисовать).

В Саратове Костомаров служил в губернском управлении, стал секретарем статистического комитета. В изданиях комитета уделялось внимание темам не только современной социальной жизни, но и историческим, этнографическим, археологическим. На основе этих материалов Николай Иванович подготовил очерк по истории Саратовского края – один из первых в России серьезных примеров краеведческой работы. Здесь, на Волге, ему представилась возможность познакомиться с документами о раскольниках, собрать предания, отразившие память о народных войнах под предводительством Разина и Пугачева. Он сближается с местными интеллигентами – Н.Г. Чернышевским, его двоюродным братом А.Н. Пыпиным (впоследствии видным историком литературы и общественной мысли, академиком), писателем и историком Д.Л. Мордовцевым. Костомаров пишет монографии, сочинения небольшого объема. В основном завершает работу по истории Украины, начатую до ареста. Сделано было столько, что когда ученому дозволили выступать в печати, он публиковал ежегодно по несколько монографических исследований и статей. Это сразу приносит ему популярность.

Разрешение публиковать труды и покинуть Саратов Костомаров получил с воцарением Александра II. Он едет в Петербург, затем за границу, где усердно работает в архивах. Сочинения его публикуют самые передовые и модные тогда журналы – «Отечественные записки», «Современник». Один за другим выходят труды Костомарова о времени Богдана Хмельницкого, «бунте» Степана Разина, возникновении крепостного права в России (он придавал решающее значение крепостническому законодательству конца XVI – начала XVII вв.). Некоторые из этих трудов проникнуты достаточно ясной общественно-политической тенденцией и казались особенно актуальными в ожидании крестьянской и других реформ в период революционного подъема рубежа 1850—1860-х годов.

У Костомарова все более ясно складываются представления о задачах истории и о том, чем он может заниматься в этой сфере. Особенно сконцентрировано эти мысли выражены в нехарактерной для стиля творчества ученого теоретико-постановочной статье 1863 г. «Об отношении русской истории к географии и этнографии», где он критически подошел к пониманию предмета истории своими предшественниками и современниками. Николай Иванович писал: «Царские дворы, правительственные приемы, законодательства, войны, дипломатические отношения не удовлетворяли желания знать прошедшую жизнь. Кроме политической сферы, оставалась еще нетронутою жизнь народных масс с их общественным и домашним бытом, с их привычками, обычаями, понятиями, воспитанием, сочувствиями, пороками и стремлениями». Народ в трудах Костомарова в большей мере, чем у его предшественников, показан не только как объект, но и как субъект истории; народные действия, особенно «мятежи», рассматриваются им как серьезные движущие силы исторических событий. Ученого всё более увлекает исследование обычной жизни народа – повседневные быт его, труд и праздники, обычаи и воспитание, в чем именно выражаются стремления и пороки, какова шкала ценностей. Стараясь определить «духовную физиономию» народа, Костомаров выступал предтечей тех мыслителей, которые впоследствии занялись проблемами исторической психологии.

Во второй половине 1850-х гг. ученый приступил к подготовке очерков о каждодневной жизни русского народа, его быте и нравах в XVI и XVII столетиях. Лишённый возможности трудиться в архивах Москвы и Петербурга, Костомаров лишь в малой степени обращался к неопубликованным материалам и опирался в основном на уже изданное (актовые источники, сочинения иностранцев о России).

В 1857 г. в журнале «Современник» был напечатан монографический очерк Костомарова о торговле, а в 1860 г. в том же журнале (в редактировании которого играли тогда руководящую роль Н.А. Некрасов, Н.Г. Чернышевский и Н.А. Добролюбов) – «Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях». В дальнейшем автор намеревался дополнить эти труды очерками церковного устройства, администрации, судопроизводства, военного быта. Однако намерениям этим не суждено было осуществиться.

С ростом популярности ученого возрастало и желание пригласить его преподавать в один из университетов. Но министр народного просвещения, отказываясь допустить Костомарова (уже избранного Советом Казанского университета) к преподаванию «русских древностей», заявил, что «по ученой части» он может служить «разве только библиотекарем». Лишь в 1859 г. Костомарову официально разрешили преподавательскую деятельность; с осени этого года он сменил в Петербургском университете ушедшего в отставку академика Н.Г. Устрялова. Для понимания изменившейся в стране общественной обстановки показательно, что именно отзыв Устрялова, много сделавшего для ознакомления ученых и широкого читателя с источниками по истории России XVI – начала XVIII вв., но всегда придерживавшегося правых убеждений, был использован в свое время для того, чтобы осудить первую диссертацию Костомарова.

Первый же лекционный курс Николая Ивановича «История Южной, Западной, Северной и Восточной Руси в удельный период» имел большой успех. Его лекции вызывали интерес не только тех студентов, которым они предназначались. Число слушателей возрастало, побуждая вспомнить о резонансе и общественном значении лекций по всеобщей истории в Московском университете Т.Н. Грановского. Привлекали и направленность лекций Костомарова – прежде всего история народа, а не государства, и эрудиция европейски образованного профессора, его полемический дар, сила и яркость изложения, и в то же время отсутствие ораторской напыщенности, краснословия.

Сам ученый определял основную идею своих лекций как попытку выдвинуть на первый план народную жизнь во всех её частных проявлениях. Русское государство складывалось из частей, которые, полагал он, прежде жили собственною независимою жизнью; и долго после того жизнь частей высказывалась отличительными стремлениями в общегосударственном строе; отсюда задача историка – найти и уловить «особенности народной жизни частей Русского государства».

Однако, пытаясь определить отличительные особенности характера русского и украинского народов, также как и отличия «Руси удельно-вечевой» и «Руси единодержавной», Костомаров обнаружил склонность к эффектным построениям не столько социологического и системного характера, сколько публицистически-художественного. Украинская народность, по его мнению, воплощает в себе демократические начала народного самоуправления, вольности, великорусская же – государственные начала, организованной дисциплины. Великий Новгород представляется ему наследием украинской народности, он ищет в языке новгородском остатки древнего южнорусского языка. Централизация подавляет внутреннюю тенденцию федеративного развития, и кажется ему навязанной извне. Там, где не было завоевания и где оно не являлось достаточно могучим, утверждал Костомаров, не могло составиться государство. И потому особая роль придается им татарскому игу, вызвавшему укрепление единодержавия: «В этом-то рабстве Русь нашла свое единство, до которого не додумалась в период свободы». Старое же «удельно-вечевое начало Руси облеклось теперь в новый образ – казачество», способное только на «дикую самодеятельность», приводящую подчас к «неистовству черни», которая «разлакомилась на грабеж и кровь» и может лишь поднять «кровавое знамя переворота Русской земли вверх дном».

Подобное понимание проблемы приводит к тому, что Костомаров приветствует путь «реформы сверху», как наиболее подходящей для российской действительности. Это было сформулировано им в лекции «О значении Великого Новгорода в русской истории» в апреле 1861 г., сразу же после реформы, ликвидировавшей крепостную зависимость крестьян, и в канун празднования так называемого тысячелетия России (т.е. тысячелетия со времени запечатленного в летописном предании призвания Рюрика в Новгород в 862 г.): «Государственность примиряется с народностью... Сознавая свою полную силу, государство само пробуждает народную жизнь».

1859—1861 гг. – время наибольшей прижизненной славы Костомарова. Подкупало и то, что в эти месяцы напряженной профессорской деятельности ученый неустанно выступал в печати и с новыми научными трудами, и как публицист. Однако весной 1862 г. произошли события, которые снова изменили его судьбу. После студенческих беспорядков 1861 г. Петербургский университет был временно закрыт, и некоторые прогрессивно настроенные профессора (среди них такие, как физиолог И.М. Сеченов, ботаник А.Н. Бекетов, химик Д.И. Менделеев), чтобы не прекращать студенческих занятий, устроили систематические публичные лекции, известные как «вольный» (или подвижный) университет. Костомаров читал лекции по древней русской истории до XV века. Когда один из профессоров, историк и искусствовед П.В. Павлов, за лекцию о тысячелетии России был арестован и выслан из столицы, студенческий комитет решил в знак протеста прекратить чтение лекций. Костомаров не подчинился этому. На следующей его лекции был поднят такой шум (одни освистывали Николая Ивановича, полагая, что он предает интересы студентов; другие, напротив, громко поддерживали его стремление продолжить занятия независимо от администрации), что лектор вынужден был прекратить чтение. Видимо, выявилось свойство характера Костомарова, запечатленное в его словах: «Не хочу подчиняться деспотизму ни сверху, ни снизу». Впоследствии эти лекции были вообще запрещены. Письмо же, написанное Костомаровым от имени группы профессоров об освобождении Павлова, осталось без ответа. В дальнейшем эти события и роль в них Костомарова истолковывались по-разному.

Но так или иначе, вести университетское преподавание Костомарову уже более не дозволялось. Со слов самого историка министр просвещения так ему объяснил его положение, что если он ходит «по Петербургу и цел и невредим, то и за то следует благодарить господа Бога». Однако профессорское жалование за Костомаровым было закреплено. Возможно, что таким путем склонны были не допустить его преподавание в университетах Украины, т.к. Костомаров до конца дней занимался изучением прошлого украинского народа (одно из последних его сочинений – о Мазепе), был тесно связан с украинской интеллигенцией, настроенной зачастую не только противоцаристски, но и националистически, а квартира его в Петербурге оставалась средоточием украинской культуры.

В центре внимания Костомарова в 1860—1880-е гг. – важнейшие события истории Украины XVII в. и Смутного времени в Московском царстве. Пишет он и о земских соборах XVI—XVII вв., обрабатывает для печати читанный ранее лекционный курс «Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. Новгород—Псков—Вятка». С начала 1870-х гг. Николай Иванович составляет «Русскую историю в жизнеописаниях её главнейших деятелей». «Главнейшими деятелями» историк считал не только государей, полководцев и руководителей правительств, но предводителей народных движений и бунтарей духа, деятелей просвещения. Книги стали обобщением размышлений ученого об общественно-политической истории России, его представлений о том, что следует прежде всего знать о прошлом широкой публике.

В сочинениях по тематике государственно-политической истории Костомаров стремился провести мысль, сформулированную в 1871 г., в оказавшем сильное воздействие на читателей очерке «Личность царя Ивана Васильевича Грозного»: «Следует строго отличать великое от крупного. Победы, кровопролития, разорения, унижения соседних государств для возвышения своего – явления крупные, громкие, но сами по себе не великие. Сочувственное название великого должно давать только тому, что способствует благосостоянию человеческого рода, его умственному развитию и нравственному достоинству».

Костомаров не жалел сил на подготовку к печати архивных документов (особенно по истории Украины), не утрачивал интереса к изучению фольклора: тематика последней по времени из завершенных им работ – «Историческое значение южнорусского народного песенного творчества». Немало способствовал он и введению в историческую журналистику историко-бытовых очерков, опирающихся на непосредственные впечатления от путешествий по достопримечательным местам, письменные исторические источники и устные предания. Это содействовало развитию краеведческих интересов в среде местной интеллигенции. Формой популяризации исторических знаний становилось для него и создание художественных произведений по тематике его же исследований. Так, материал монографии «Руина» (1879) лежит в основе повести «Черниговка. Быль второй половины XVII ст.». Успевал он писать историческую беллетристику и на сюжеты, не имеющие прямых тематических аналогий в его ученых трудах; более всего известен и поныне переиздающийся роман Костомарова из эпохи Ивана Грозного «Кудеяр». Среди неопубликованных при жизни ученого произведений – гротескный очерк «Бунт зверей», побуждающий нас вспомнить книги Дж. Оруэлла.

Костомаров трудился постоянно, увлеченно, весь отдаваясь процессу сочинения. Писал он быстро и много; подготовил при жизни 21 том «Исторических исследований и монографий». Исторические его труды напоминают устную речь, лекцию с эмоциональными подчеркиваниями, даже не всегда правильным порядком слов. Быстрота работы, и то, что Костомаров, надеясь на свою феноменальную способность к запоминанию, цитировал первоисточники и упоминал фактические данные, не всегда сверившись с литературой, приводили иногда к неточностям, даже к фактическим ошибкам (о чем и спешили оповестить неблагожелательные критики).

В своей квартире недалеко от здания университета Костомаров до конца своих дней имел фиксированный день сбора посетителей, и вечерами «на вторники» к нему сходились видные литераторы, ученые, общественные деятели. Живописец Н.Н. Ге характеризовал его как «любимейшего учителя всех». О картине «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе» ученый написал большой очерк «Царевич Алексей Петрович (По поводу картины Н.Н. Ге)» (1871). И сам Костомаров любил участвовать в собраниях общественности, посещал гостиные и кабинеты, художественные мастерские (в частности, того же художника Ге). И это не было помехой его непрерывной и неизменно продуктивной деятельности сочинителя исторических и художественных произведений.

С 1875 г. Костомаров начал болеть: сильно ухудшилось зрение, что препятствовало работе в архивах. Он стал диктовать свои сочинения. Перенёс два инсульта. Лишь тогда Костомарова, больного, а следовательно, уже не способного к активной общественной деятельности, Академия наук избрала (1876) своим членом-корреспондентом, в один день с великим химиком Д.И. Менделеевым, которого Академия наук тоже не решилась избрать действительным членом.

Но, пока хватало сил, Костомаров продолжал работать: ездил по стране и за границу, участвовал в работе археологических съездов. Не ослабевала и его любознательность к новому в искусстве. В марте 1885 г. Костомарову, уже обессиленному недомоганием, захотелось еще раз увидеть картину И.Е. Репина «Иван Грозный и сын его Иван». (Восприятие живописцем образа грозного царя явно формировалось под впечатлением сочинения Костомарова «Личность царя Ивана Грозного», написанного в традициях карамзинской характеристики Ивана IV). В выставочный зал, вспоминала вдова ученого, его пришлось внести на руках. На вопрос Репина: «Какого Вы мнения об этой картине, Николай Иванович?» он ответил: «Да вот такого, что не хотел умереть, не взглянувши еще раз! А я уже был здесь недавно».

7 апреля 1885 г. Костомаров скончался в своей квартире, на Васильевском острове. Похоронили его при большом стечении народа на Волковом кладбище в Петербурге, близ «Литераторских мостков». По желанию Костомарова библиотеку его передали Киевскому университету, денежные сбережения потратили на постройку школы в родной Юрасовке, а право издания сочинений предоставили Литературному фонду.

Николай Костомаров долго оставался одним из самых читаемых историков России. Н.Г. Чернышевский считал его «замечательнейшим из современных русских историков». Своеобразный набросок образа Костомарова – историка-писателя, который «по характеру своему не мог жить и не писать», оставил В.О. Ключевский. В то же время Костомаров, с его идеалистическими и «нечеткими» философскими воззрениями, не мог быть в чести у официальной советской историографии. Сочинения ученого начали переиздавать лишь в последнее время – и в России, и на Украине. Творческое наследие Костомарова продолжает влиять на формирование массового исторического сознания его соотечественников.

С.О. Шмидт

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я