КАТАЛОГ

Михаил Зощенко
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

В 3 томах

На долю Михаила Михайловича Зощенко (1894—1958) выпала слава, редкая для человека литературной профессии. Ему понадобилось всего лишь три-четыре года работы, чтобы в один прекрасный день вдруг ощутить себя знаменитым не только в писательских кругах, но и в совершенно не поддающейся учету массе читателей.

Журналы оспаривали право печатать его новые рассказы. Его книги, одна опережая другую, издавались и переиздавались чуть ли не во всех издательствах, а попав на прилавок, раскупались с молниеносной быстротой. Со всех эстрадных подмостков под восторженный смех публики читали Зощенко.

Свои первые рассказы Зощенко опубликовал в 1921 году, а уже через десять лет, когда он был еще только на подходе к своим главным книгам, дважды успело выйти шеститомное собрание его сочинений.

Слава ходила за Зощенко по пятам. И нередко в самом прямом смысле. Почтальон приносил ему пачки писем. Ему названивали по телефону, не давали проходу на улицах. Его узнавали в трамваях, осаждали в гостиницах. Его мгновенно «засекали» везде, где бы он ни появлялся, и, чтобы уберечь себя от назойливых почитателей, он, выезжая из Ленинграда, был вынужден подчас скрываться под чужой фамилией. В то же время Михаилу Михайловичу рассказывали и писали, что по дорогам страны бродит несколько граждан, выдающих себя за писателя Зощенко.

Современная Зощенко критика, даже самая дружелюбная, нередко объясняла популярность зощенковской литературы ее беспримерной развлекательностью, а славу самого Зощенко в широких массах расценивала как славу непревзойденного, но все же... скомороха, балагура и остряка, над проказами и досужими россказнями которого хоть и смеются до колик, однако самого смехотворца не уважают, относятся к нему с непочтительностью и презрением.

Но с высоты нашего времени облик Зощенко – писателя и человека – выглядит совершенно иначе. Зощенко оставил нам более тысячи рассказов и фельетонов, много произведений других литературных жанров – всего около ста шестидесяти книг вышло при его жизни. Разбираясь в его наследии, думая над ним, мы конечно же вспомним Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Чехова и, еще раз подивившись тому, сколь стойки и неувядаемы традиции классической русской сатиры, где смех никогда не был смехом стороннего, где за внешне веселой формой всегда стояло идущее от сердечной боли гражданское содержание, мы неминуемо придем к мысли, что Зощенко из этого ряда, что он, как и его великие предшественники, верил в будущее своего народа, в его ум, трудолюбие и способность.

СОДЕРЖАНИЕ